«Сенна сразу счел меня правильным человеком». Интервью с личным тренером Айртона

Йозеф Леберер пришел в Формулу 1 более 30 лет назад – начав работу в McLaren, он быстро стал персональным тренером Айртона Сенны по физподготовке. В интервью Филипу Клерену ветеран паддока поделился воспоминаниями о бразильском чемпионе и рассказал, что думает о современных пилотах.

Автор: Филип Клерен , журналист (Нидерланды) Соавтор: Александр Кабановский , Ответственный редактор 1 мая 2022 г., 09:04

Нажмите, чтобы загрузить аудиоплеер

Примечание: впервые этот материал был опубликован в декабре 2018 года. Сегодня, 1 мая, в день 28-летия со дня смерти Айртона Сенны на Гран При Сан-Марино, публикуется повторно.

Прошло уже 28 лет со дня аварии в Имоле, прервавшей жизнь Айртона Сенны. В нынешнем паддоке Ф1 по-прежнему остается немало людей, знакомых с бразильским гонщиком, и даже тех, кто работал с ним. Но едва ли кто-то знал его лучше, чем Йозеф Леберер. Австрийский специалист был личным тренером Айртона, отвечал за его питание и физподготовку. 

В интервью Motorsport.com Леберер – ученик знаменитого Вилли Дунгля, который в 70-е поставил на ноги Ники Лауду после аварии на «Нордшляйфе» – рассказал об их особых отношениях с Айртоном, о неизвестном Сенне и о своей нынешней работе с молодыми пилотами. 

Йозеф, какой самый лучший совет вы получали от своего наставника Вилли Дунгля?

Как-то он попросил меня поехать на гонку – кажется, надо было подменить его самого или его дочь, которая проработала всего год, после чего ушла в менеджмент. Я не был уверен, что справлюсь, и тогда он сказал: «Езжай, ты хороший специалист, умеешь общаться, разбираешься в спорте. Просто надо с чего-то начать. Я в тебя верю, а все остальное придет. Ты все равно не сможешь подготовиться ко всему, что может тебя ждать».

Мне очень повезло, что появился такой шанс – и я его использовал. Опасения были, но спустя пару недель мы получили письмо из McLaren. Они ждали меня на открывающем сезон [1988 года] этапе в Рио. 

Сенна за рулем McLaren в Рио – именно с этой гонки началась их работа с Леберером

Фото: Sutton Images

Не было ли страшно сразу начинать работу с такими людьми, как Айртон Сенна, Ален Прост и Рон Деннис?

Я уже не был юнцом, мне было 29 лет, и у меня имелся кое-какой опыт. Но все равно для меня это был серьезный шаг, и я не знал, чего ожидать. Потому старался просто делать то, что умею, и постепенно совершенствоваться, чтобы стать еще лучше. Это было самым важным. Кроме того, они с самого начала тепло приняли меня. 

Сложно ли оказалось завоевать доверие Сенны и Проста?

На самом деле, нет. В то время пилотирование машин было огромной физической нагрузкой, так что они нуждались во мне. Каждый вечер они просили сделать восстановительный массаж, чтобы лучше чувствовать свое тело. Я старался уделять каждому как можно больше времени. Рон Деннис позволял мне это, так как понимал, чем мы заняты. 

Также я занимался вопросами диеты, питания, и это было весьма важной частью. В некоторых странах, где мы гонялись, с едой возникали большие сложности. Служб кейтеринга, которые распространены сейчас, тогда еще не было. У нас была плита на две конфорки, на которых я сам готовил, стараясь найти наиболее свежие продукты и соблюдать максимальную гигиену. Еда должна была быть здоровой, хорошо выглядеть и быть вкусной. Так что я выбирал продукты и готовил.

«В последний день наготовил команде голубцов». Как шеф-повар из России кормил Williams в Сочи

Каким получилось начало сезона в Бразилии?

В пятницу Прост попал в аварию, и у него разболелась голова. К счастью, мне удалось выбрать правильные действия, и вскоре ему стало заметно лучше. Признаюсь, я чувствовал прессинг, так как после аварии должен был сам решать, как действовать. Даже не знаю, как бы все складывалось, если бы я что-то сделал неправильно. Ведь профессора Дунгля, у которого всегда можно получить ответ, рядом не было.

Если на вас нет ответственности, все очень просто. Но когда вы один принимаете решение, это уже совсем другое дело. И я немного опасался, что моя первая гонка окажется последней. Но все обошлось, у меня получилось, и это стало фантастическим началом.

Ален Прост и Айртон Сенна

Фото: Sutton Images

В 1988-м вы стали пионером в вопросе диеты и физических упражнений…

Да, хотя в это сложно поверить. Хотя, думаю, Дунгль занимался этим еще до меня. А я, видимо, стал первым, кого пригласили работать в команде на постоянной основе – в McLaren уже тогда поняли значимость этих вопросов. Даже сегодня я вижу, что многие используют в вопросах питания, физической и психологической подотовки те же методы, которые были у нас 30 лет назад.

Как развивались ваши отношения с Сенной?

И Сенна, и Прост были очень сильными характерами. Мы старались выполнять их желания, и думаю, они видели это. Прост был чуть старше, а с Сенной мы были практически ровесниками. Я сразу увидел, что он очень строг к самому себе, очень дисциплинирован. И от тех, с кем работает, он всегда ждал того же самого.

Потому мне потребовалось узнать, что он любит из еды и, что даже важнее, какие упражнения предпочитает и над какими группами мышц работает.

Это было сложно?

Он был не из тех людей, кто говорит: «Просто сделай это и это, посмотрим, что получится». В обычной жизни он был весьма застенчив. С другой стороны, у него было потрясающее чувство на людей. И мне кажется, что он сразу счел меня «правильным» человеком, нашел в нас что-то общее.

Он очень не любил, когда кто-то пытался сблизиться с ним, его это очень задевало. Но он чувствовал, что я выкладываюсь изо всех сил. Такие вещи, как установление дружеских связей, невозможно форсировать,  это просто происходит и всё.

И как это произошло?

В воскресенье вечером после гонки в Бразилии он внезапно позвонил мне. Я был полностью измотан прошедшей неделей, собирался спать – и подумал, что он хочет провести еще сеанс массажа. Но он просто спросил меня, как дела и пригласил на ужин. В тот вечер все хотели видеть его за своим столом – и мэр, и президент, – а он пригласил меня, и мы приятно провели тот вечер в компании с его друзьями.

Один мой товарищ через несколько лет сказал, что Айртон поступал так лишь потому, что видел: я общаюсь и с ним, и с Простом, и наверняка подумал: «А этот парень не глуп, нужно перетянуть его на свою сторону». Наверное, я и впрямь был тогда немного наивен, и думал, что он делает это только потому, что я ему понравился.

Видимо, в тех словах была доля правды. Но он был действительно любезен, когда позвал меня присоединиться к своим друзьям. К тому же, мы отлично начали сезон, даже Рон Деннис зашел ко мне в воскресенье, чтобы поблагодарить, а с конструктором Гордоном Марри мы сразу ощутили взаимную симпатию. Сложно было и мечтать о лучшем начале работы в команде. 

Для начала нужно, чтобы вам нравилась ваша работа, а все остальное придет. Если вы хорошо делаете свое дело, то получите признание. Айртон всегда задавал много вопросов, и мне это нравилось. А если кому-то нравится то, что вы делаете, то он заинтересован в продолжении. Так что это было хорошее начало, за которым последовало продолжение, и еще много лет мы работали вместе. 

Айртон Сенна и Йозеф Леберер

Фото: Sutton Images

Сенна был невероятно сконцентрирован на деталях. Можете ли вспомнить другого пилота, который был бы столь же требовательным?

Нет. Было просто невероятно, сколь важна для него каждая деталь. Работать с ним было приятно еще и потому, что он сразу оценил то, что я делал. При этом ему нужно было все объяснять – тогда, 30 лет назад, мне пришлось детально рассказывать, почему мы используем только органические продукты.

Я использовал в меню много злаков, богатых минералами, комбинировал разные ингредиенты, часто добавлял травы. Также у меня был свой метод борьбы с синяками. Так что он действительно ценил то, что я делаю. И при этом впитывал все, как губка – мне приходилось объяснять буквально каждый шаг. Но я не имел ничего против, даже наоборот. Не вспомню никого, кто относился бы к этому так, как он. 

Можете привести еще примеры?

Возьмем, например, салаты. Иногда я просил кого-то другого смешать для него ингредиенты, и Айртон сразу узнавал об этом. «Это не ты смешивал салат, а кто-то другой». Я готовил все завтраки и обеды, варил разные супы в зависимости от погоды. Когда холодно, вам нужно гораздо больше калорий, а если условия жаркие, вы, конечно же, питаетесь совершенно иначе.

Насколько важен для Сенны был отдых?

Время перед тем, как лечь спать, самым лучшим образом подходит для моей работы. Он ужинал, мы все готовили в его комнате и проводили процедуры. По пятницам и субботам напряжения было больше, и мы добавляли еще беседу. Только так можно было понять его состояние и оценить, что происходит у него в голове. Его напряжение мощно было ощутить буквально, по пульсации мышц тела. 

Я говорил что-то вроде: «Сейчас 11 часов, и вот что мы будем делать: попробуй отключиться, а я буду концентрировать твое внимание на себе, на том, что я делаю, на терапии и восстановлении. Ты не можешь постоянно жить с пульсом в 180 ударов. Важно, чтобы и сердце, и все тело отдыхали».

«Помимо тренировок, надо уметь праздновать». Репортаж из спортзала Ф1

Как вам удавалось убеждать его?

Этому нельзя было научиться, прочитав где-то. Все приходило только с опытом. Я рассказывал ему, что происходит с организмом, пока человек спит, как функционирует механизм регенерации, как мозг перерабатывает информацию, и почему только во сне он может упорядочивать ее. Я говорил, что только сон позволяет человеку реализовывать весь свой потенциал. Он моментально схватывал такие вещи. 

Вспоминая Проста, Мэнселла и Сенну, приходишь к удивительным выводам. Айртон быстро понял – и в этом, полагаю, была одна из его сильных сторон, – что в каких-то случаях вещи нужно просто пускать на самотек. Он был настолько умен, что понимал – это ему не навредит.

Позже я встречался с его родителями, и тогда мне стало понятно, откуда в нем такие природные способности. В него с самого начала было заложено очень многое, и мне это было невероятно интересно. Понятно, что я ничего не мог сделать, если он этого не позволял, не давал доступа. И все же, я был невероятно рад возможности работать с таким человеком. Это было потрясающей и по-настоящему уникальной возможностью. 

Йозеф Леберер с Паскалем Верляйном

Фото: Sutton Images

Вы рассказываете молодым пилотам об Айртоне?

Конечно. Порой меня спрашивают: «О, да ты работал с Сенной. Расскажи о нем». Тем, кому интересно, я рассказываю и даже включаю элементы его подготовки в тренировочную программу. В конце концов, всё решают нюансы. Он был именно таким – требовательным, желающим все знать. Я в то время уже имел определенный опыт, и после того, как мы проработали некоторое время, стал позволять себе говорить: «Слушай, я бы посоветовал тебе делать вот это немного иначе». В этом отношении он был готов прислушиваться.

Сейчас вы много работаете с начинающими гонщиками…

Да, одним из них был Кими Райкконен. Он пришел в Ф1 много лет назад, и люди тогда говорили: Эй, да он провел всего год в Формуле 3, а уже собирается в Ф1. Это и впрямь непросто, такое под силу только единицам, по-настоящему уникальным пилотам, которые появляются не каждые два-три года, а куда реже. Но надо было увидеть Кими, чтобы понять – он именно такой выдающийся пилот. 

Помню, Сенна однажды сказал мне: «Хочу, чтобы пока я выступаю, ты работал со мной». И когда он решил сменить команду, то сказал, чтобы я перешел с ним. С его позицию это был здравый шаг – на новом месте всегда важно иметь кого-то, кому ты можешь полностью доверять. 

Кими уже не раз показывал, сколь он устойчив, в особенности под давлением. Но дело в том, что команды инвестируют так много денег и ресурсов в дело, которое кто-то должен довести до логического завершения. И в этом случае непросто соответствовать ожиданиям. В больших командах вроде McLaren или Ferrari работают опытные специалисты, они просто не могут расслабляться, ведь инвесторы ждут результатов. Но надо же где-то начинать. Потому-то так важны небольшие команды, где молодежь может освоиться со всем. 

Хватает ли вам терпения работать с сегодняшней молодежью?

Сейчас ситуация осложняется тем, что физически пилотировать стало гораздо проще. Машины перестали быть настолько экстремальными. При этом в техническом плане они стали гораздо сложнее, информации куда больше, и фокус значительно сместился на работу инженеров. Для них это, конечно, здорово, но для меня и для пилотов современные машины…

Когда приходит молодой парень и садится за руль, ему сразу говорят, что надо сделать. Так как эти гонщики выросли в условиях таких технологий, им очень легко освоиться. Достаточно просто в точности делать то, что говорят инженеры, и он поедет быстро. В то же время, они остаются людьми и по-прежнему испытывают огромный прессинг. Если ты не можешь проехать быстрее напарника и не в состоянии выдержать это давление, с тобой все кончено. На твое место приходит следующий.

Видеть их столкновение с безжалостным миром печально, ведь каждый из них личность, и почти всегда очень талантливая. Просто некоторым из тех, кто приходит в Ф1, требуется чуть больше времени на адаптацию. Другие, напротив, быстры с самого начала, но практически не развиваются по ходу карьеры. Обычно никому не дают много времени, но тут очень важно отношение команды. Ее руководитель и ключевые специалисты – именно от их подхода и профессиональных качеств зависит очень многое.  

Это довольно интересный вопрос, и в то же время сложный. Сейчас контракты с молодежными программами они подписывают, еще будучи детьми. Будущее за них определяют менеджеры, моя же работа в том, чтобы как можно больше помочь им. У многих сейчас есть большие деньги, но в конечном счете все решают талант, дисциплина и сила воли. И знаете, порой хорошо обладать некоторой свободой, иметь возможность жить своей жизнью, веселиться. Но это непросто. 

Авария Паскаля Верляйна на Гонке чемпионов

Фото: Александр Триниц

Вы занимались восстановлением Паскаля Верляйна после аварии на Гонке чемпионов…

Конечно. Но ведь этим парням некогда ждать, они хотят сразу вернуться за руль. Я понимаю, насколько это важно для них, но мой опыт подсказывает – лучше подождать подольше, так как это позволит укрепиться еще и в психологическом плане. Люди думают, что если я поставил их на ноги, то все уже в порядке – а потом приходится слышать про допущенные ими ошибки.  

Работать с молодежью – это удовольствие?

Да, хотя это и непросто. Но эта работа по-прежнему придает мне сил и остается интересной – я словно инженер, но настраиваю не механизм, а живого человека. Мне приходится искать баланс между возможностями гонщика и ожиданиями его инженеров. 

В век информационных технологий , когда есть многочисленные технические и научные разработки, для вас все стало проще, чем 25 лет назад, или сложнее?

В чем-то сейчас даже сложнее. У нас такое множество данных, и все они очень важны. Для инженеров данные – это все, что нужно. Но когда речь идет о человеке, работа с информацией порой осложняется. Здесь такое множество факторов, вдобавок, никто точно не знает, откуда в точности что берется. Мы можем измерить все, но вот дальше…

Я всегда полагался на собственные ощущения. Да, сейчас мы можем померить, как пилот ведет себя под нагрузкой, как он спит, как восстанавливается, как работает его сердце. Все это позволяет мне понять, что выбранное мною направление является верным. Но что еще делать со всей этой массой информации? Я предпочитаю просто отодвинуть ее в сторону и полагаться прежде всего на опыт и ощущения.

Вы можете достичь своей цели, вывести пилота на пик физической и психологической формы. А потом спросить его, каково это. И он должен почувствовать это. И из всего объема данных вы должны понять, как не довести пилота до абсолютного предела. Потому что всегда надо иметь возможность сделать еще один шаг вперед.

Источник

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: